Во время конференции «IX Московская трансплантация» нашу страну посетил один из известнейших в мире трансплантологов Ян Лерут, ученик отца мировой трансплантации Томаса Старзла. Ян Лерут — профессор хирургии в Лёвен-ля-Нев, Брабант-Валлон, Бельгия. С самого начала своей хирургической карьеры Ян Поль занимался трансплантацией органов в университетах Paris-Sud (Поль Брюс) под руководством профессора Анри Бисмута и в Питтсбургском медицинском центре под руководством профессора Томаса Старзла. Много лет Ян работал профессором хирургии и содиректором отделения абдоминальной и трансплантационной хирургии, а также директором отделения абдоминальной трансплантации Старзла при университетской больнице Св. Луки и в Центре трансплантации UCL в Брюсселе. Ян Лерут внёс существенный вклад в практическую и организационную работу в трансплантации печени. Он был президентом Бельгийского общества трансплантологии (BST), председателем комитета по распределению печени Евротрансплант (ET) (ELIAC) и президентом Европейского общества трансплантации органов (ESOT). Он является членом различных советов и учебных обществ, связанных с хирургией и трансплантацией, а также Высшего совета здравоохранения Бельгии. Он принимал активное участие в информационных кампаниях фонда EUROLIVER для подростков о донорстве органов. Внёс большой вклад в становление трансплантологии в нашей стране, оперировал родственные пары из СССР, России и стран СНГ. Его хирургическая и профессиональная подготовка является особенной, потому что она прошла в 6 различных языковых и культурных средах (голландский, французский, немецкий, английский, итальянский и польскоязычный слои), что позволило ему хорошо понять эволюцию и восприятие хирургия не только в Европе, но и во всем мире. В последние годы он активно работал над объединением восточного и западного миров трансплантации печени (LT). Многие приглашенные лекции и учебные поездки в Китай, Гонконг, Японию, Южную Корею и Тайвань привели к очень успешным с научной точки зрения совместным усилиям Востока-Запада и Европы по трансплантации при гепатоцеллюлярном раке (EURHeCaLT). Он был президентом Бельгийского общества трансплантологии (BST), Королевского бельгийского общества хирургии (RBSS), Евротрансплантационного комитета по распределению печени (ET-ELIAC), Европейского общества трансплантации органов (ESOT), Международного общества трансплантации печени. Society (ILTS). Помимо участия в программе конференции профессор Лерут проконсультировал сложных пациентов в центре трансплантации печени НИИ Склифосовского. Интервью у нашего гостя берёт врач-хирур Борис Яремин.
— Профессор Лерут, большое спасибо, что согласились приехать. Я хотел бы задать Вам три вопроса. Во-первых, мы знаем, что вы очень много сделали для российской трансплантации, Вы принимали на себя практически всех детей с показаниями к трансплантации печени из стран СНГ. Вы много сделали для российских программ и русских людей.
— Да, для меня важно помогать самым разным детям вне зависимости от страны, в которой они живут. Это совсем другая история, потому что вы всегда должны понимать, что трансплантация печени взрослым и педиатрическая трансплантация печени — это две разные вещи. И это не только для печени, но и для всех органов. Это нередко случается и потому, что педиатры во многих странах не знают о необходимости трансплантации печени. Так было в прошлом. Несколько детей из России трансплантировали, например, в Брюсселе. И я думаю, что и в Германии, может быть, не меньше. Я думаю, что это произошло только благодаря личному контакту во время встреч. Но я думаю, что с эволюцией трансплантации по мере ее продвижения, это будет постепенно сглаживаться. Моя философия всегда заключается в том, чтобы детей лечили те люди, которые говорят на их родном языке, потому что это лучше для них. А также лучше для родителей, которые обычно молоды. Нередко они становятся донорами. Обычно им 25-30-35 лет. И тогда всегда лучше объяснять все детали на родном языке. Каково сопровождение трансплантации? Я всегда говорю, что трансплантация — это не просто операция, она похожа на экспедицию, особенно для детей. И это, по сути, занимает вся семью в процедуре трансплантации. Я уверен, в самом ближайшем будущем все дети будут ехать на трансплантацию в свою страну.
— Большое спасибо, все мы очень благодарны за неоценимую помощь нашим детям. Сегодня вы слышали много презентаций на нашем Конгрессе из России. Что вы можете сказать о текущем состоянии российской трансплантации?
— Я приехал в Москву в первый раз 15 лет назад. Я, конечно, вижу, что есть прогресс. Обращает на себя внимание и постоянный рост числа трансплантаций, а также расширение круга пациентов, о чем как раз много говорили на этой замечательной конференции. Так что это уже прогресс. Но я думаю, что самая важная программа заключается в том, что организация донорства органов и распределения органов постоянно совершенствуется. И, конечно, все необходимо улучшать и дальше. И я думаю, вам следует обратить внимание на то, что нужно больше сотрудничества между центрами. Я всегда придерживался мнения, что концентрация трансплантации в 1-2 центрах — это плохо для программ.. Я бы сказал, что нужна научная конкуренция между центрами. Опыт должен быть распределенным, чтобы можно было извлечь уроки из происходящего. Второе, что я должен сказать, это то, что основное показание для трансплантации в начале шестидесятых, а теперь снова в XXI веке — это онкологические заболевания. А теперь, если посмотреть на мир, рак печени снова становится ключевым показанием к трансплантации печени почти во всех странах. Успехи лечения других заболеваний приводят к уменьшению числа печеночной недостаточности. Сейчас хорошо стали лечить вирусные гепатиты В, С, Д. Даже острая печёночная недостаточность лечится и даже излечивается с использованием последних медицинских разработок. Таким образом, этих пациентов становится меньше в листах ожидания. Они освобождают место увеличивающемуся числу онкологических пациентов. Пересадка печени — лучшее лечение. Не только потому, что она даёт шанс вылечить основное заболевание, но и потому что она может обеспечить выживаемость, которую невозможно достичь без трансплантации — 70-80-90%. Увеличение потребности в трансплантации приводит к увеличению потребности не только в донорах, но и людях, которые могут сделать трансплантацию. Нам также нужно больше центров. Нам не нужен центр в каждом маленьком городе, конечно, но нам нужно больше центров. Центр трансплантации может вылечить очень много пациентов, в том числе с раком желчевыводящих путей, а теперь и метастазами нейроэндокринных опухолей или раком толстой кишки. И если подбор этих пациентов будет правильным, у вас может быть отличная выживаемость, которая лучше, чем при использовании классической медицинской хирургической терапии. Поэтому я бы сказал, что нужно улучшить. Вам нужно работать вместе, не устраивая противостояния одного общества против другого, одного центра против другого. Все должны работать вместе, трансплантологи всей Европы и всего мира. Это послание, которое я бы дал вам, основанное на моём опыте 45 лет клинической работы в трансплантологии.
— А что насчёт будущего, что вы можете сказать? Чего нам стоит ждать?
— Я думаю, что первое, на что нам нужно обратить внимание — это расширение показаний к трансплантации в онкологии, а также нормализация иммуносупрессии. Если вы используете низкую дозу, то возможно, с иммуносупрессией можно комбинировать химиотерапию. Такая комбинация возможна. Я всегда говорю, что мы больше не лечим опухоль толстой кишки, просто делая резекцию или опухоль молочной железы с метастазами, мы ищем оптимальный момент для трансплантации или операции. И, вероятно, нескольким пациентам лучше продолжить адъювантное лечение после трансплантации. Ещё одна технология, которая получает развитие и перспективы в настоящее время, это машинная перфузия. Много надежд возлагалось на нормотермическую перфузию, но она является крайне дорогостоящей, а её преимущества достоверно не доказаны. Перспективна кислородная холодовая перфузия, которая позволила бы расширить количество органов для пересадки без риска первичной дисфункции трансплантата. Если можно так сказать, третье, на что мы должны обратить внимание, и я работаю над этим уже более 25 лет, — это моделировать разумное иммуносупрессивное состояние у реципиента, используя недорогие препараты. Теперь вы можете сделать это безопасно, особенно при трансплантации печени. Но я уверен, и несколько лет назад я поработал над этим — это также может быть и в других областях трансплантации. Для меня монотерапия такролимусом является оптимальной терапевтической стратегией. Необходимо оценивать расходы и повышать экономическую целесообразность трансплантации. Например, использования антиметаболитов. Нет ни одного исследования, которое показало бы, что, например, микофенолат намного лучше, чем тот самый, очень старый препарат азатиоприн, который был введен в оборот в пятидесятые годы, и лечение которым обходится в разы меньше. Поэтому я думаю, что нужно подумать о сдерживании затрат. Подводя итог, я бы сказал, что на будущее мы должны направить наши действия на то, чтобы трансплантация при раке была на том же уровне, что и в других областях, не связанных с онкологией. Я думаю, что это действительно три вещи, которые нужно развивать в течение следующих пяти лет. Нам не нужно делать проекты в течение 10 или 20 лет. Это то, что действительно может быть применено с завтрашнего дня.
Должен сказать, что мне было приятно снова вернуться в Москву, чтобы встретить старых друзей в области трансплантации. Мне было приятно познакомиться с работой центра трансплантации печени Института Склифосовского и лично Мурадом Новрузбековым, о котором я много слышал ранее. Меня впечатлили большие объёмы Вашей работы и результаты, не уступающие ведущим мировым центрам. Очень приятно видеть, что в области донорства органов и аллокации, а также пересадки органов существует программа с устойчивым развитием. Желаю Вам трудовых успехов, а Вашим пациентам скорейшего выздоровления!
